The following translations were first published in
A Night in the Nabokov Hotel.
20 Contemporary Poets from Russia
Dedalus Press, Ireland, 2006 (http://www.dedaluspress.com)
The other Russian poets from this anthology here
© Anatoly Kudryavitsky 2006
All rights reserved.
No part of this publication may be reproduced
in any form or by any means
without the prior permission of the copyright holder.
Пять стихотворений Геннадия Алексеева
В начале весны / In Early Spring
Цветы / Flowers
На нашей лестнице / In our Stairwell
Радость / Joy
Я и Вселенная / Me and the Universe
В начале весны
В начале весны
появляется потребность бедокурить:
щекотать
гранитных львов,
дразнить
гипсовых грифонов,
пугать
мраморных лошадей
и дергать за ногу
бронзового графа Орлова,
восседающего у ног
бронзовой Екатерины Второй.
В начале весны
возникает желание жить вечно –
но как осуществить
это безумное намеренье?
Спросил гранитных львов –
они не знают.
Спросил гипсовых грифонов –
они тоже не знают.
Спросил мраморных лошадей –
и они не знают.
Спросил бронзового графа –
он и понятия об этом не имеет.
Бронзовую императрицу
спросить не решился.
In Early Spring
In early spring
the tremendous temptation to make mischief:
to tickle
granite lions,
to tease
plaster gryphons,
to frighten
marble horses
and pull the leg of
the bronze Count Orlov,
sitting at the feet of
the bronze Catherine the Great.
In early spring
the new-born desire
to live forever –
but how to realise such a goal?
I asked the granite lions
but they wouldn’t know.
I asked the plaster gryphons –
they wouldn’t know either.
I asked the marble horses –
none had anything to say.
I asked the bronze Count Orlov –
he hadn't the faintest idea
about the whole thing.
I daren’t ask
the bronze Empress.
Цветы
Цветы
пахнут похоронами
и любовью.
Но они
ни в чем не виноваты.
Иногда
ими осыпают негодяев,
иногда
их дарят круглым дурам,
иногда
их воруют на кладбище
и продают втридорога влюбленным.
Но цветы
ни в чем не виноваты.
Им не стыдно,
что Джордано Бруно
был сожжен на площади Цветов.
Flowers
Flowers
smell of funerals
and love.
It’s not their fault.
Sometimes people
shower flowers
on rascals
or present them
to a stupid bit of skirt.
Sometimes you see flowers
stolen from gravestones
and then sold
to pairs of sweethearts
at an exorbitant price.
It’s not their fault.
Flowers are not embarrassed by the fact
that Giordano Bruno was burnt
on the Square of Flowers.
На нашей лестнице
Каждый вечер
на нашей лестнице
собиралась компания
молодых людей.
ни пили водку,
мочились на стенку
и хохотали над человечеством.
Каждое утро,
когда я шел на работу,
на лестнице валялась бутылка
и пахло мочой.
Как-то я сказал молодым людям:
Пейте на здоровье водку,
но не стоит мочиться на стенку –
это некрасиво,
а над человечеством
надо не смеяться,
а плакать.
С тех пор
на нашей лестнице
молодые люди пьют водку,
навзрыд плачут над человечеством
и изнемогают от желания
помочиться на стенку.
Изнемогают, но не мочатся.
In our Stairwell
In the evenings,
a bunch of youths
dwelt in our stairwell.
They drank vodka,
pissed up the wall
and jeered humankind.
Every morning, as I went to work,
there was an empty bottle
on a landing,
and it smelt of urine.
Once I said to the youngsters,
‘You may drink vodka if you wish,
but it would be better if you
refrained from urinating here,
it’s not a nice thing to do.
As for humankind,
we should not laugh at it
but mourn it.’
Since that day
the youths in our stairwell
drink vodka,
lament bitterly over humankind
and exhaust themselves
abstaining from urination.
They would rather die than take a piss.
Радость
Вкушая радость,
будьте внимательны.
Радость, как лещ,
в ней много мелких костей.
Проглотив радость,
запейте ее
стаканом легкой прозрачной грусти,
это полезно для пищеварения.
Погрустив,
снова принимайтесь за радость.
Не ленитесь радоваться,
радуйтесь почаще.
Не стесняйтесь радоваться,
радуйтесь откровенно.
Не опасайтесь радоваться,
радуйтесь бесстрашно.
И никого не слушайте,
радуйтесь самостоятельно.
Глядя на вас,
и все возрадуются.
Joy
Be careful
when you partake of joy.
Just as a pike, joy
contains countless small bones.
Having swallowed it up
wash it down
with a glass of light, transparent sadness.
It shall be of some benefit
to your health.
After a short period of melancholy
get back to joy.
Don’t be lazy about enjoying yourself,
do it as often as you can.
Don’t be ashamed of it,
enjoy yourself openly.
Don’t be afraid of it,
enjoy yourself without fear.
Don’t listen to anybody,
enjoy yourself on your own.
Who knows, maybe those who watch you
will also acquire a taste
for joy?
Я и Вселенная
Что же касается Вселенной,
то она
вполне пристойна,
только слишком влюблена
в свою проклятую тупую бесконечность
и невнимательна поэтому ко мне.
Бывало, скажешь ей:
«Созвездие Тельца
куда-то ускакало,
третью ночь
его не видно на небе!»
Она же
глядит задумчиво
и отвечает невпопад.
А в остальном
Вселенной я доволен.
Me and the Universe
As for the universe,
I admit that
it is decent enough,
though too openly enamoured
of its own dull endlessness.
That’s why
it ignores me.
I used to say,
‘Hey!
Taurus must have leaped away,
I haven’t seen it
since the other day.’
But the universe would be pensive
and answer wide.
I admit
however
that I am quite content with it
in other respects.
Translated from the Russian by Anatoly Kudryavitsky
------------------------------------------------------------------------------------------------
------------------------------------------------------------------------------------------------
Gennady Alexeyev (1932 – 1987) lived in St. Petersburg, and lectured on history of art at St. Petersburg University. He was the first to introduce vers libre (free-verse) in St. Petersburg. Writing in that style as early as in 1953, he published his first poem in 1962, but since then had difficulties at publishing his poetry regarded as ‘different’. During his life time four collections of his poems appeared in Russia. Two more were published after his death, the latest one being Me and the City (1991). Two volumes of his Collected Poems are due from a St. Petersburg publishing in the near future. Undoubtedly, he was one of the most important St. Petersburg poets of the second half of the last century; arguably, the most underestimated of them.
Joseph Brodsky on Gennady Alexeyev's first collection Na mostu / On the Bridge:
Главный эффект, производимый верлибром <Алексеева>, — это чудо обыденной речи. <...> Мы видим доселе не замечавшуюся нами пластику обыденных оборотов, их своеобразную гармоничность, и тем самым наше отношение к словам, к собственной ежедневной речи и сама эта речь углубляются.
Alexeyev on the Unofficial Russian Poetry site: http://www.rvb.ru/np/publication/01text/11/05alekseev.htm
Website of the translator (Anatoly Kudryavitsky): in Russian and in English
